Материалы по теме
Уровень смертности в Темлаге был одним из самых высоких среди советских лагерей: в 1933 году от истощения и болезней там погибал каждый шестой осужденный, и это при максимальной зафиксированной численности арестантов 31 тысяча человек. Несмотря на это, даже освободившись из лагеря, бывшие зэки оставались жить в тех краях.
В 1937 году в Темлаг начали ссылать членов семей врагов народа — наркомов, дипломатов и членов ЦК партии. Только за один штамп в паспорте женщины получали от трех до восьми лет лишения свободы. При этом свои сроки арестантки узнавали, лишь оказавшись в бараках Темлага, где им оглашали приговор. Среди узниц одного из самых мрачных лагерей СССР оказались супруга опального маршала Советского Союза Михаила Тухачевского и родственница революционера Льва Троцкого. В 1945 году в Темлаг этапировали 49-летнюю Галину Кузьменко, вдову украинского революционера Нестора Махно: ее приговорили к восьми годам лишения свободы за бандитизм.
К середине 40-х годов женщины составляли более трети 15-тысячного контингента Темлага.
С 1940 года узники Темлага, помимо заготовки древесины, стали заниматься деревообработкой: делали шашки, шахматы, футляры и мебель. В годы Великой Отечественной войны осужденные шили военную форму и занимались изготовлением противогазов.
После войны, в 1948 году, Темлаг превратился в новый лагерь — Дубравный, или Дубравлаг, там все так же содержали преимущественно политических заключенных. А с начала 60-х годов и вплоть до 1972 года мордовские лагеря были единственным местом в СССР, где отбывали наказания диссиденты.
Однако ближе к середине 70-х статьи осужденных в Дубравлаге становятся все разнообразнее. Среди прочих в лагере оказался Юрий Айзеншпис — в будущем известный музыкальный продюсер. В его квартире нашли 18 тысяч долларов, что привело к обвинениям в валютных операциях, а затем — к тюремному сроку в 17 лет.
А еще многих из тех, кто осужден пожизненно, мучает навязчивое желание сбежать. Оно и понятно, ведь терять им нечего. Срок точно не добавят, а если и застрелят при попытке побега, то для многих такой исход оказался бы не худшим вариантом. Многие из стрелков на вышках ИК-1 — женщины из поселков рядом с зоной. Карточки потенциальных беглецов тоже имеют характерные отметки в виде красных диагональных линий.
Именно так случилось с Сергеем Ряховским по кличке Балашихинский потрошитель. Ряховский, который считал себя борцом с геями и проститутками, с 1988-го по 1993 год зверски убил как минимум 18 человек. За это его приговорили к смертной казни, которая позже была заменена пожизненным лишением свободы. Мать осужденного не ответила ни на одно письмо, которое он посылал ей из ИК-1. Но некоторые зэки, в отличие от Ряховского, сами прерывают контакты с родственниками, чтобы не мучить их напоминаниями о себе.
Более того — осужденных в ИК-1, по словам адвоката, морили голодом до обмороков и истощения, а зимой заставляли ходить в летней одежде, что приводило к обморожениям и болезням. Виканов отмечал, что с 2009-го по 2016 год 70 человек из-за систематических избиений стали калеками, а некоторые лишились возможности передвигаться самостоятельно, и их таскали на себе сокамерники. Осужденный сообщил юристу о пяти убийствах, совершенных в ИК-1.
Рассказ Виканова обернулся серьезной проверкой, в которой приняли участие члены Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Мордовии. Но подтверждения зверств, о которых рассказал осужденный Таркан, в ходе проверки не нашли.
Юрий Владимиров за одну ночь убил четверых детей. Он с детства отличался агрессией и жестоко избивал ровесников. Причиной расправы над тремя девочками и мальчиком, которых Владимиров зарезал, он назвал гипноз, которому его якобы подверг известный пензенский юрист Юрий Гришин. А еще убийца называет себя сыном знаменитого вора в законе Вячеслава Иванькова по кличке Япончик.
Другой известный маньяк ИК-1 — петербуржец Павел Шувалов, убивший пять девушек. Он рос замкнутым ребенком и подвергался травле со стороны сверстников, которые его били и надевали ему на голову колготки. Годы спустя эти колготки, надетые на голову, станут фетишем маньяка Шувалова. Он работал милиционером в метро Санкт-Петербурга и стал искать жертв среди девушек-безбилетниц. Шувалов ловил их у турникетов и вел в служебное помещение, где угрожал будущим жертвам проблемами с законом и требовал приватной встречи в Невском лесопарке.
Осужденный Сергей Климук тоже не считает, что виноват в смерти 14 человек — они погибли при взрыве в кафе на Черкизовском рынке Москвы. Климук разработал схему взрыва; он утверждает, что хотел лишь запугать враждебно настроенных к нему владельцев кафе — и взорвать туалет, чтобы фекалии забрызгали помещение. Гибель 14 человек пожизненно осужденный до сих пор объясняет ошибкой в расчетах.
Оленевод из Ямало-Ненецкого автономного округа Андрей Выучейский мечтает об условно-досрочном освобождении (УДО): он хочет вернуться в тундру, где его ждет ручной олень по кличке Черныш. Больше Выучейского не ждет никто — он заживо сжег свою семью, спавшую в брезентовой палатке. Причиной стало то, что родные отказались дать спиртное и без того хорошо выпившему мужчине. Помимо жены, тетки и матери оленевода в огне погибли его шестимесячный сын и маленькая племянница. Свою вину Выучейский не признает, ссылается на несчастный случай и утверждает, что хотел всех спасти.
Но, пожалуй, самые жуткие преступления в ИК-1 — на счету пожизненно осужденного Игоря Иртышова из Краснодарского края. Он изнасиловал восьмерых мальчиков, двое из которых погибли. Иртышов родился в семье алкоголиков, все детство провел в интернате и подвергался там насилию. Позже он работал мойщиком посуды и оказывал сексуальные услуги мужчинам, а в декабре 1993 года решился на первое преступление. Иртышов изнасиловал двух братьев 11 и 12 лет.
Следующую жертву маньяк задушил. Затем, в ходе очередного изнасилования, нанес мальчику серьезные травмы, он на всю жизнь остался инвалидом. Свою последнюю жертву Иртышов обрек на мучительную смерть, вырвав девять метров кишечника. Мальчик пережил нападение, но его не спасла даже дорогостоящая операция в США. Перед смертью ребенок успел описать маньяка, и именно это помогло следователям задержать Иртышова.
Сегодня психически неуравновешенный убийца заперт в камере ИК-1 и будет находиться там до конца своих дней. Он постоянно доводит надзирателей и других осужденных безумными кривляньями и громким визгом. По счастью, никто и никогда не услышит их за пределами специального блока самой мрачной колонии, затерянной в мордовских лесах.
На пожизненном не только нелюди
— Абсолютное большинство приговоренных к пожизненному заключению — те, кто жестоко, цинично убил не одного, а больше людей… Как вы чувствовали себя в таком окружении? Приходилось ли ломать себя, чтобы как-то адаптироваться к этой публике, или, наоборот, вы, насколько возможно, пытались дистанцироваться от них? Насколько часто к вам в тех условиях приходили отчаяние и жалость к самому себе?
— Часто было противно и больно на душе. Сидишь ты невинный, а рядом личности с тремя-четырьмя трупами. Но жалость к себе и отчаяние ничего хорошего в тех условиях не приносят. Если же говорить о публике, то она там самая разная. В Жодино состав сидельцев в камере постоянно менялся, так как, когда люди длительное время сидят в одном помещении по двое-трое, конфликты неизбежны, даже по малейшим мелочам. В результате камерных перетасовок мне пришлось делить камеру едва ли не со всеми местными обитателями. Большинство попадали на ПЗ за убийства на бытовой почве, в результате недоразумений, в крайне нетрезвом состоянии. Привело их к этому много причин… Но в условиях совместной отсидки такие люди нередко проявляли себя как достойные люди. Могу сказать, что их большинство. Встречались же, ясное дело, и настоящие выродки — разные серийники, садисты, насильники, педофилы. Их мало, они не пользуются уважением и на ПЗ, а поэтому равными их не воспринимают. Сам я никому не судья, однако искренне (это говорю впервые), таких за людей не считаю.
Я до конца не знаю, как надо поступать с такими нелюдями.
— И как вы сосуществовали с такими? Вы не задумывались: а вдруг кто-то из них получил такой же, как и вы, несправедливый приговор?
Такой случай. Пытались нам как-то подселить одного рецидивиста. О том, что он убил женщину и ее дочь с двумя маленькими детьми, контролеры не сказали. А я сразу спросил новичка, есть ли за ним трупы. В ответ тот стал темнить. Нас в камере было трое, и мы все поняли, что здесь что-то не то. Попросили показать приговор — обычно его имеет при себе каждый. Наш новый сосед сказал, что бумаги в оперчасти. Мы потребовали, чтобы он забрал их, потому что нам необходимо знать, с кем придется жить. В результате оперативники вскоре забрали его из нашей камеры. Потом в Жодино сделали камеру отдельно для серийников. Пару лет я его не видел. А потом снова довелось пересечься. Знаю, что один парень ему даже ухо резанул, за что получил трое суток.
Жизнь на пожизненном
— Держатся ли за жизнь пожизненники? Может ли хотеться жить в таких условиях?
Письмо А. Буд-Гусаима к Л. Кучуре
— Говорят, что сейчас на том же ПЗ стало получше, чем в самом начале…
Жодино и Глубокое
— Вы сказали, администрация обещает, что при условии хорошего поведения через десять лет из Жодино могут перевести на улучшенные условия в Глубокое. Там, в Глубоком, действительно лучшие условия?
— А если говорить о бытовых условия содержания?
Жизнь после пожизненного
— Если гипотетически предположить, что, по законодательству, человек, отсидев десять лет на ПЗ в Жодино, при хорошем поведении переводится в Глубокое, столько же лет сидит там, потом после изменения режима отбудет оставшиеся несколько лет в какой-то колонии. Наконец этот человек получает свободу. Насколько подготовлен он к абсолютно другой жизни?
Александр Буд-Гусаим с женой, 2014 год, снимок сделан вскоре после освобождения.
— Как вы сами привыкали к вольной жизни?
— Что касается меня, то, безусловно, я вышел с надломленной психикой. Во время домашней химии, когда находился под их надзором и должен был являться на регистрацию, я машинально, по-тюремному, прятал руки за спину, ловил себя на том, что боюсь даже одной их формы. Я и до сих пор не отошел от этого состояния. Я вообще, хотя и скрывал это, долгое время стеснялся себя, поскольку считал, что я другой, не такой, как обычные свободные люди. У меня случались галлюцинации вроде обонятельных. Несмотря на то, что я постоянно мылся в душе, надевал на себя все абсолютно чистое, я все равно ощущал на себя вонь пожизненника, смесь самых неприятных запахов, включая запах туалета, — то, на что так реагируют тюремные собаки.
Или взять такой момент, как поведение за столом. Привыкнув к тем помоям, которые нам давали в лагере, я, оказавшись дома, долго не мог вспомнить, а как есть ту же колбасу. Мы ели за решеткой исключительно ложкой или вообще руками. Первое время на свободе вилка выскальзывала у меня из рук. И я искал ложку, чтобы помочь себе поднести ко рту колбасу. Не говорю уже о мобильных телефонах, разных компьютерах. До ареста я мало что знал об этом. А здесь пришлось учиться пользоваться. Многие вещи, элементарные для всех остальных свободных людей, давались мне с трудом. Это при том, что у меня была любящая семья. А те, у кого этого нет, они, в подавляющем большинстве, оказавшись на свободе, вскоре могут совершить что-то жестокое, сами того не желая и не понимая.
Постскриптум
Малышка была потрясена услышанным и уже дома спросила у родителей и бабушки, правда ли, что дедушка сидел, ведь в тюрьме сидят только плохие люди, убийцы.
Напомним, на скамье подсудимых трое возможных заказчиков – братья Махмудовы и Гаджиев , а также два возможных поджигателя – Пулялин и Коростелев .
РАЗДЕВАЛИ ДОГОЛА И БИЛИ МОЛОТКОМ?
«Пос. Лозвинский 21 декабря 2010 г.
Я, адвокат Козлитин Виктор Иванович… произвел в помещении комнаты краткосрочных свиданий опрос Коростелева А. А. 8 апреля 1987 г. рождения,
По заданным вопросам Коростелев А.А. пояснил следующее.
10 января 2010 года я прибыл в колонию ИК-56 для отбывания наказания. Вместе со мной Пулялин, Дандаев , Гребцов и Кочетков .
По прибытию в корпус ПКТ начался досмотр личных вещей, входе которого нас по очереди выводили в комнату для досмотра. Первого завели Кочеткова. Я услышал, что его избивают, поскольку он кричал и плакал. Следующим пошел Пулялин. Его тоже стали избивать.
После меня стали бить при помощи плоских деревянных палок и киянки – деревянного молотка. Затем меня голого отвели в другую комнату, где выдали одежду установленного образца. Потом заставили собирать вещи. При этом постоянно били. Мне удалось собрать лишь часть вещей, после я побежал в камеру. Остальных тренировали докладывать фамилию, год рождения, каким судом осужден. Так как не все получалось, то нас опять били.
На следующий день у нас забрали все вещи кроме нательного белья и оставили на сутки в камере при температуре воздуха + 2 С . Температуру мы узнали, так как нам в камеру сотрудник колонии принес термометр.
Били нас постоянно: в ходе утреней поверки и еще в течение дня. Также всегда били, когда выводили для беседы к сотрудникам администрации.
15 января 2010 года в колонию приехал адвокат Козлитин В.И. Я очень боялся сказать об избиениях адвокату, так как думал, что меня просто могут за это убить.
Избиения продолжались до 27 или 28 января 2010 года.
Я сел на пол, чтобы он не смог снять штаны, плакал и говорил о своей невиновности. Денис Александрович продолжал наносить мне удары резиновой палкой. Потом меня отстегнули и повели в кабинет к начальнику оперотдела Колесникову. В кабинете стоял Пулялин. Колесников велел Пулялину, чтобы он сказал мне признать вину. Пулялин мне сказал, чтобы я признавался в том, чего я не совершал. Думаю, что он испугался, так как увидел меня избитого. Я снова заявил о своей невиновности.
Так выглядел ТЦ Пассаж на третий день после пожара
1 февраля в колонию приехали Мансуров и Овсянников . Первым к ним на беседу пошел Пулялин… Потом меня вывели в кабинет Колесникова, где находились Мансуров и Овсянников, а также Белявский и Денис Александрович. Овсянников сказал, что они получили мое заявление и потому приехали. Потом он попросил меня рассказать о том, как был произведен заказ поджога, как образовался конфликт и т.д.
Я ранее встречался с Овсянниковым в СИЗО. Я уверен, что он знает о нашей с Пулялиным невиновности, но его это не интересует. Потому во избежание дальнейших побоев я стал давать показания согласно своему заявлению.
Овсянников предупредил, что завтра видеосъемка, что в кадре надо быть убедительным, не зажиматься, сидеть расковано и говорить четко. Утром меня вызвал Мансуров, поговорил на отвлеченные темы, расслаблял психологически. После я ушел на обед. Во время обеда ко мне подошел Вавилов. Он сказал, что он позвонил адвокатам, они скоро приедут, поэтому не стоит на себя брать то, чего не делали. Я сказал, что очень боюсь. Он ответил, что не бойся, никто тебя бить не будет. После обеда меня вывели на допрос к Овсянникову. Так как я боялся сказать напрямую Овсянникову, что не хочу давать против себя показаний, я сказал, что мне надо подумать давать ли вообще показания.
Овсянников сказал, что так дело не пойдет, что показания давать придется. Я все равно говорил, что мне надо подумать, надеялся протянуть время до приезда адвоката. Овсянников с Мансуровым позвали Колесникова. Он пришел очень разозленным, стал кричать на меня. Несколько раз пнул ногой в область груди. Мансуров и Овсянников это видели. Так как Колесников кричал про нас обоих с Пулялиным, что мы все равно будем давать нужные показания, я понял, что Пулялин тоже отказался давать показания. После меня вывели из кабинета и стали бить. Бил вроде бы Абрашнин. Также заставляли бегать по этажу до изнеможения. Потом меня завели в кабинет обратно, где Колесников начал меня спрашивать, кто ко мне подходил? Я сказал, что ко мне никто не подходил, и что мне просто надо подумать. Меня снова стали бить и заставлять бегать по этажу. Потом меня снова завели в кабинет и позвали постового ПКТ. Постовой сообщил, что к моей камере подходил Вавилов.
Меня снова начали бить, а потом привели Пулялина и его также заставили бегать по этажу. Я рассказал Овсянникову, Колесникову и Мансурову о своем разговоре с Вавиловым , после чего Колесников стал говорить, чтобы я заявил о том, что Вавилов оказал на меня давление и заставлял отказаться от признательных показаний. Овсянников сказал написать про это заявление. Я сделал как они хотели, потому что боялся. Впоследствии я дал показания по ранее согласованной с Пулялиным позиции. Овсянников вел видеосъемку.
СЛУЧАЙ В ПОЕЗДЕ
Утверждать или отрицать правдивость этого документа я вам не стану. Могу лишь логично предположить – коли осужденные Пулялин с Коростелевым подписали против себя признания о поджоге, следовательно, их крепко били. А кто, где и когда их бил – мы тому не свидетели.
Однако, нынешний суд пожелал удостовериться — правда ли, что тюремный опер Колесников избивал осужденных, или осужденные лгут? Для этого Колесникова вызвали в Сыктывкар , в связи с чем ему пришлось ехать с Урала в Коми за государственный счет. Хотя почему бы просто было не спросить у Колесникова по телефону? Если Колесников и дубасил узников, то, можно подумать, в суде он в этом признается, если его самого, конечно, в судебном зале не будут бить молотком и палками…
Но по дороге в суд с Колесниковым приключилось следующее. На подъезде к городу Кирову (со слов Колесникова) к нему в тамбуре вагона подошли два мордоворота и велели сказать на суде, что осужденные Коростелев и Пулялин признания написали под пытками. За это Колесникову посулили 5 000 долларов. А в противном случае упыри обещали подкинуть Колесникову наркотики и покалечить его близких.
Колесников (с его слов) не пошел на подлость, но перенервничал и с полдороги вернулся домой. А в Екатеринбурге с ним созвонился бывший опер Евсеев и пригласил в ресторан.
В свое время майор Евсеев вел дело по пожару в Ухте. Он тогда заявил, что доказательства сфабрикованы и выбиты пытками. После чего Евсеев был осужден за разглашение государственной тайны, отмотал срок и недавно освободился.
И вот в ресторане Евсеев предложил Колесникову все ж таки съездить на этот суд, рассказать, что признания выбиты палками и предложил за это Колесникову 800 тысяч рублей. Колесников обещал подумать и, как мы можем догадываться по грядущим событиям, позвонил КУДА НАДО.
Потом в Сыктывкаре в конце апреля Евсеева, как взяткодателя, накрыли с поличным при передаче части денег неподкупному Колесникову. Сам Колесников на суде объяснил отказ от взятки наличием у него офицерской чести. И на том же суде отверг все наветы Пулялина с Коростелевым о том, что эти осужденные написали признания под пытками. По словам Колесникова они это сделали добровольно.
Тогда адвокаты спросили Колесникова: как могло получиться, что Пулялин и Коростелев, будучи разделенными по камерам, написали признания в один и тот же день? Более того – оба признания написаны слово в слово будто бы под диктовку одного человека?
На что Колесников не нашел толкового объяснения.
КТО ПОДСТАВИЛ ЕВСЕЕВА?
Есть мнение, что бывший опер Евсеев работал на возможных заказчиков поджога Махмудовых, за это и отсидел. Еще есть мнение, что в нынешней игре Евсеева использовали хитрые оперативники. То есть, следователи, прикинувшись друзьями Махмудовых, предложили Евсееву договориться с Колесниковым о взятке, а после поймать Евсеева и показать суду – вот-де как гады пытаются суд дурить! Нельзя им верить!
Но, по-моему, это чушь. Евсеев пойман с передачей аванса – 100 тысяч рублей. Станут ли опера жертвовать своими кровными на это дело? Конечно, нет.
Куда большая вероятность, что Евсеева пытались использовать настоящие друзья Махмудовых. Если бы Колесников за деньги признался, что показания против Махмудовых выбиты пытками, то очень бы осложнил задачу стороне обвинения и облегчили бы жизнь защитникам. Но этот факт подкупа свидетеля еще не доказывает вину подсудимых. Удручает то, что у следствия, похоже, самый главный козырь против подозреваемых это признанья невольников.
Что ж, будем далее следить за событиями в суде.
Источники:
http://m.nn.by/ru/articles/191662/
http://www.kp.ru/daily/25878.4/2841704/